Канова Татьяна Алексеевна
Канова Татьяна Алексеевна родилась 7 июня 1962 года в деревне Кольёль Сысольского района. О своем происхождении Татьяна пишет: «Я русская, по маминой крови, зырянка я – отцовская кровинка». Окончила Визингскую среднюю школу, физико-математический факультет Коми государственного педагогического института. В 1984 году по распределению начала работать в Межадорской восьмилетней школе, в которой и преподает математику и по сегодняшний день. Живёт в деревне Кольёль.
Первые стихи были опубликованы в 1994 году в районной газете «Маяк Сысолы». В1996 году участвовала в республиканском семинаре молодых поэтов, которым руководили известные московские поэты Юрий Кузнецови Валентин Сорокин.
С середины 1990-х годов ее литературные произведения публикуются в журналах и газетах республики и за ее пределами. Татьяна Канова участник многих коллективных сборников. Ее стихи публиковались в журналах «Арт», «Двина», «Невский альманах», «Родная Ладога», «Наш современник», «Север», «На любителя» (США), в антологии «Наше время».
Творчество Татьяны Алексеевны Кановой отличает глубина и чистота выраженных чувств. Скромность и простота названий двух ее сборников «Осиновая осень» (2002 г.) и «Немногословие души» (2008 г.) соответствуют ее стихам. В то же время, объем чувствования, который она проявляет, напоминает о лучших традициях русской классической поэзии. Особенностью автора остается ее неразрывная связь с родной деревенской землей, отчим домом. Все это вместе дают уникальную интонацию, «черты необщего выражения». О чем бы она ни писала: о родной деревне Кольёль, о переменах погоды, о своем одиночестве, о муках творчества – за всем чувствуется максимальное напряжение жизни. Татьяну Канову отличает серьезное отношение к жизни и литературе, высокая требовательность к себе, к работе со словом.
Член Союза писателей России с 2005 года.
Соч.: Осиновая осень. Сыктывкар, 2002; Немногословие души. Сыктывкар, 2008; Наше время. Антология современной литературы: поэзия и проза. Москва, 2011; Золотая кисть 2012 Золотое перо. Москва, Московский институт социально-культурных программ, 2012; На любителя. Атланта, США. 2011; Белый бор. № 7, 2011;. Российский писатель. № 1– 10, 2011; Стихи. Арт. №2, 2011; Белый бор. № 8, 2012: Белый бор. № 9, 2013; Арт. № 1, 2013; Наш современник, № 8, 2014; Белый бор. №10, 2014.
Лит.: В.Осипова. Повстречались с тобой на великой планете Судьба - Здравствуйте, соседи! 1999; Б.Ильин. Став арлыдалы – Йöлöга. 2002, №10; А.Гаева. А счастье было рядом... - Республика. 2004, 25 июня.
О творчестве Татьяны Кановой
http://www.finnougoria.ru/logos/izdat/1062/19717/
http://komiinform.ru/news/91338/
Стихи Татьяны Кановой
http://www.ya-zemlyak.ru/avtpoesia.asp?id_avt=642
http://allpoet.ru/author/398/0/index.php
http://www.artlad.ru/magazine/all/2007/1/93/110
http://www.sever-journal.ru/assets/Issues/2016/-03-04-2016/Sever2016.03-04s147-148.Kanova.stihi.pdf
http://opac.nbrkomi.ru/docs/common/sysola/Kanova_nemnogoslovie_dushi.pdf
***
На белом поле мартовской страницы
Ни буковки пока, ни запятой.
И лишь неугомонные синицы
Натинькивают мне наперебой
От радости, что перезимовали,
Что тёплый ветер песней льётся с крыш,
Что белый лист уже разлиновали
Последние из лыж.
***
Сбежавшие из деревень в столицы,
Легко вам вашу родину любить:
С лубочною картинкою носиться
Куда как проще, чем в деревне жить.
Когда дорогу заметает снегом,
Когда на лыжах – в магазин за хлебом,
Когда лютует поздняя зима,
Когда колодцы вымерзли до дна,
Когда с утра вода, дрова, навоз,
Когда у печки бабе не до слёз
По пропитой и проданной Руси,
С одной молитвой: Господи, спаси!
Но вот апрель отмельтешит в окне.
Наедут городские по весне,
Дорвутся до парного молока –
И чья-то исхолённая рука
Начнёт стихи про родину слагать,
Да так цветисто, что и не понять.
А тётка Марья в стареньком пальто
Смотается в убогое сельпо,
Возьмёт бутылку крепкого вина
И выпьет стопку полную до дна
За красоту неведомых ей слов,
Да за здоровье спившихся сынков,
Да за холодный – хлебородный – май,
За пахоту, покос и урожай.
Слегка хмельная выйдет на крыльцо
Подставить ветру вешнему лицо
И ненарошно родиной дышать,
Чтоб никогда её не предавать.
***
Снова ночь взбивает тени над приземистой избушкой.
Всё как давеча, вот только свет в окошке не горит.
На нетронутой постели одинокая подушка
О своём вчерашнем госте ничего не говорит.
Растревоженное сердце в зыбких сумерках пытаю,
Каждый звук и каждый отзвук вспоминая сотый раз.
Не решаясь дозвониться, снова номер набираю –
Гость вчерашний, может, скажешь, что же связывает нас?
Ни единого намёка я вчера не уловила,
Задушевная беседа не свела тебя с ума,
Но сегодняшней истомой с головой меня накрыло.
Гость вчерашний, я, наверно, всё придумала сама.
***
Размахнулась, видно, сгоряча,
И рука повисла от плеча.
Ни косить, ни «русскую» сплясать,
Ни стихов – без боли – не писать.
А охота душу отвести:
Свой покос ровнее довести,
И плясать, ломая каблуки,
И сгорать над пламенем строки.
Ещё зима
Ещё зима с продрогшим январём,
ещё февраль не приходил со снегом.
И светлый март с непостижимым небом
припрятан отрывным календарём.
Ещё тоска ледышками в глазах,
ещё душа завьюжена печалью.
И белой недовязанною шалью
лежит судьба на мёрзнущих руках.
Ещё надежда стужей сведена,
ещё пурга с пути сбивает веру.
И робкая, наивная без меры
моя любовь почти обречена.
Ещё зима с морозом января,
ещё февраль не налетал метелью.
И ясный март с отчаянной капелью
таится в толщине календаря.
* * *
За лютой стужей лютая метель.
И я не знаю, с кем из них мне хуже.
Прильнув к печи, из тоненьких петель
вяжу платок, который мне не нужен.
Ему теперь меня не отогреть
изяществом ажурного плетенья –
так тягостно и горестно стареть,
когда известен способ нестаренья.
Зима, с тобой мне холодно до слёз.
Немеет сердце и рука немеет.
Но теплится надежда, что мороз
уйдёт, и мой платок ещё согреет.
* * *
Расстарается май
и меня захлестнёт половодье.
Из далёкой страны,
до которой дороги мне нет,
перелётная стая
в глухое моё заболотье
от тебя принесёт
на прощанье похожий привет.
Я его утаю,
но меня растревожит рябина,
белым цветом надежд
освещая июньскую ночь.
Из ушедшей поры,
из того журавлиного клина
не дозваться тебя,
и никто мне не сможет помочь.
Я в июльской траве
растеряю последние силы
и последние капли
весенней надежды пролью.
Припадая к земле,
я успею шепнуть, что любила.
Поднимаясь с земли,
не успею сказать, что люблю.
В жаркий август
совсем обмелеют уставшие речки,
и нальются рябины
полынью на яблочный спас.
На опушке осинки
зажгут поминальные свечки,
на осеннем ветру
называя по имени нас.
* * *
В.И.Трошевой
Так легко мне было и просторно:
никаких не чувствуя преград,
слово обволакивало, словно
безмятежно-тёплый снегопад.
Всё ушло. Под снежной пеленою
улеглись печали и грехи.
Небо распростёрло надо мною
новой шалью старые стихи.
Всё ушло. Затейливой снежинкой
на ладони времени печать.
Я читала нынче без запинки
то, что было трудно написать.
А весна в окно ломилась солнцем.
В многолюдном зале, на краю
я одна и знала: не вернётся
всё, о чём так просто говорю.
На вечере поэзии
Я высоко парю над суетой,
Заоблачно свободна и легка!
Но как-то вдруг под этой высотой
разверзла бездну Божия рука:
мне вспомнилось, что не натоплен дом,
что на дворе не колоты дрова,
а я вот здесь и думаю о том,
что я свободна. Как я не права!
У зеркала
Не спавшая три ночи и три дня,
шальная баба смотрит на меня
и повторяет взмахи моих рук,
и заплетает косы моих мук.
И смотрит мне в усталые глаза,
и на её щеке моя слеза,
И я смахну слезу её рукой,
её ладони я коснусь щекой.
И усмехнусь касанию в ответ:
ведь никого как будто рядом нет.
А всё ж она – не спавшая три дня
шальная баба – смотрит на меня.
Уголёк
В новогоднюю ночь не еловую ветку украшу,
жемчуга и алмазы не трону в морозном лесу.
Снежным холодом слов не засыплю привязанность нашу –
в новогоднюю ночь я живой уголёк принесу.
За окошком метель завелась и поёт заунывно,
в одиноком дому на излёте декабрьского дня
в темноте у печи я сижу и гляжу неотрывно,
как, скатившись к ногам, догорает кусочек огня.
И оттает душа, а, казалось, навеки застыла.
Подарю уголёк – пожелаю побольше тепла.
Засмеются вокруг: эко, странная, что отчудила!
Ты возьми уголёк – я на счастье его принесла.
Новогодняя ночь суетой да не выстудит сердца.
Ты возьми уголёк – я тебе пожелала добра.
Это странно и впрямь, только хочется мне отогреться,
если нет своего, то хотя б у чужого костра.
В новогоднюю ночь да не молвлено будет про скупость.
Не с хрустальным горшком – с угольком, что похож на зарю,
постучусь я к тебе. Пусть другими сочтётся за глупость.
Ты, быть может, поймёшь.
Я тебе уголёк подарю.